Книги о Милен Фармер

Зал содрогался от аплодисментов. Мужчины и женщины в блестящих вечерних туалетах от ведущих кутюрье со счастливыми, искренне радостными улыбками хлопали стоя. Сам принц Монако - Альбер - стоя, рукоплескал успеху. Отовсюду слышались восторженные возгласы, перемежавшиеся дикими воплями фанатов. Постепенно гул в зале, слившись с грохотом, доносившимся с улицы, перерос в массовое скандирование: Милен!

Более чем в тридцати странах мира транслировался парад парадов "Монте-Карло 84", все внимание которого было приковано к молодой певице, которая на этом фестивале взяла уже 8 наград и которая успела за короткое время стать звездой мирового класса.

Милен Клемансо, хрупкая, невысокая, очень привлекательная молодая женщина с густыми, огненно-рыжими волосами, стянутыми черной лентой на манер XVIII века и выделявшимися ярким пятном на ее черном, мрачном силуэте, стояла на сцене, прижав дрожавшие руки, облаченные в тонкую кожу лайковых перчаток, к груди и удивленно смотрела широко открытыми и влажными от слез глазами на беснующуюся публику. В этом взгляде ее необыкновенных, миндалевидных, почти черных глаз смешались и страх, и радость, и благодарность, и смятение, и потрясение, и удовлетворение. Она до сих пор не могла прийти в себя от волнения, она только тихонько всхлипывала. И вот, вдоволь вкусив приторно-сладкую и, в то же время, ужасно соблазнительную прелесть славы, Милен осторожно, будто боясь потерять золотую статуэтку человека, распростершего руки к небу и сжимавшего ими земной шар, подошла к микрофону. Она глубоко вздохнула. Зал затих в томительном ожидании: что же скажет новоявленный кумир всех поколений.

- Я просто теряюсь в мыслях... Я так счастлива!

Ее голос, тихий и нежный, постоянно прерывался. Зрители смотрели на нее с умилением и, в то же время, восхищением.

- Я даже не знаю, что могу сказать по этому поводу... кроме слов благодарности за ваше внимание, за вашу любовь... Я люблю вас!

Зал восторженно заревел в ответ.

- Еще я бы хотела поблагодарить вас, Ваше Высочество...

Принц поднялся и поклонился с улыбкой.

- А также всех вас, здесь присутствующих, всех моих поклонников! Я выражаю огромную признательность тем, кто помогал мне в моей работе - это студии звукозаписи "Тутанхамон" и "Полидор", а также компания "Полиграм Мьюзик Видео". Отдельное спасибо моему замечательному продюсеру... И вряд ли бы я смогла победить, если бы не было той искренней поддержки, которую вы мне выказали. Большое вам всем спасибо и позвольте пожелать вам счастья, мира и любви!

Милен обвела зал рукой и медленно поклонилась. Зрители вновь поднялись и зааплодировали. К сцене бросились репортеры и многочисленные поклонники с цветами. Замигали вспышки, защелкали фотокамеры, к небу взметнулся сноп фейерверка.

Милен с огромным количеством цветов, совершенно потрясенная, но счастливая покинула сцену. За кулисами ее встретил худощавый, но довольно крепкий, высокий мужчина лет 25, с длинноватыми вьющимися волосами и недельной щетиной, которая, по всей видимости, доставляла ему некий дискомфорт, так как он постоянно, с большим ожесточением тер ее ладонью. Это был Алан Пуатье - продюсер Милен, а по совместительству - композитор, режиссер ее клипов и просто хороший друг. Сначала они молча стояли и, улыбаясь, смотрели друг на друга, но потом, словно одержимые, бросились в объятия.

- Бог мой, ты выиграла! Милен! - засмеялся Алан. - Слышишь? Это победа! Я знал, что так будет. Ты молодец!

Он опустил ее на пол, и они направились в гримерную.

- Алан, я все еще не могу поверить в то, что я выиграла, что получила этот приз.

- Пора, моя девочка, пора! Привыкай! Теперь ты знаменитость! Поделюсь с тобой одним секретом: участь знаменитости не всегда так привлекательна, как кажется с первого взгляда. Но существует и другой секрет: не у всех знаменитостей такая участь, как у тебя!

Они вошли в небольшую уютную комнату с огромным зеркалом во всю стену и с зашторенными окнами. Милен бросила все цветы на столик и, еще раз окинув их утомленным взглядом, пошла переодеваться.

- Знаешь, - сказала она, выглядывая из-за ширмы, - мне кажется, ты меня переоцениваешь.

- Вы глубоко заблуждаетесь, - Алан прислонился к косяку. - Я не переоцениваю, а недооцениваю вас. Ну, суди сама. Кто за такой короткий срок смог добиться такого признания у публики, как ты, а?

- Ты мне льстишь, Алан. Да и срок не такой уж короткий. Два года - это не взмах рукой.

- Ну, во-первых, не два года, а пара месяцев. Это мы работаем два года вместе. Альбом же вышел совсем недавно. А, во-вторых, признайся, тебе ведь приятно?

- Даже слишком!

- К тому же, как я могу тебе льстить, если пять минут назад ты первой в стране... понимаешь? первой?!! получила бриллиантовый диск за пару месяцев! И до тебя были таланты, жемчужины, но ты-то навеки останешься первой! Первой!

- Кажется, мне плохо, - с улыбкой вздохнула Милен.

Алан о чем-то задумался, уставившись на беспорядочно разбросанные цветы.

- Алан?

Он обернулся.

- Я готова, мы можем ехать.

- Да, конечно...

Алан вышел в длинный узкий коридор и попросил стоящих там телохранителей подготовить черный ход.

- О, Богиня! - он поклонился Милен, закутанной в темный плащ, и указал ей на мрачный проем в конце коридора. - Поклонники жаждут тебя!

Милен улыбнулась и шаловливо потрепала его за вьющиеся локоны.

- Не паясничай, - шепнула она.

На улице их ждала толпа журналистов, готовых разорвать свою новую жертву на части только для того, чтобы вырвать из нее свою молекулу вдохновения, которая впоследствии поможет создать статью. И каждый из них надеялся, что его статья станет сенсацией, и он сможет получить премию года. Но их надежда обрести свой кусок славы не оправдалась: их "жертва", окруженная десятком крепких парней, прокладывающих ей дорогу локтями и пинками, прятала лицо от фото- и кинокамер и на все вопросы, сыпавшиеся на нее градом, упорно молчала. Милен проводили до Кадиллака, а ее продюсер попытался взять весь огонь на себя:

- Господа! Господа журналисты! Прошу минуты внимания!

Гул немного затих.

- Господа! Мадемуазель Клемансо очень устала и на все ваши вопросы сможет ответить завтра, на пресс-конференции. Спасибо за внимание!

Алан протиснулся в машину, и они уехали. Вдоль улиц, по которым они проезжали, и около отеля было много поклонников. Некоторые бросались прямо на ее машину, липли к стеклам, протягивали руки, что-то кричали, но в зеркальных стеклах лимузина отражались лишь их бесноватые, искаженные лица, а не их кумир.

В самом же отеле было тихо и пусто. Холодный яркий свет заливал холл гостиницы. Мраморные стены и пол гулко отзывались на малейший шум, которого, как казалось, не могло здесь и быть. Портье спокойно похрапывал за блестящей полированной стойкой, иногда бросая неохотные пустые взгляды на стеклянные двери отеля, хотя в этом не было необходимости: швейцар важного вида на своем посту никогда не спал и смог бы предупредить своего пожилого коллегу, прежде чем посетители заметили бы его слабость.

Швейцар кашлянул, и портье, открыв глаза, увидел пару, вошедшую в отель.

- О, мадемуазель Клемансо! Добрый вечер! - портье прямо светился от радости.

Он достал два ключа.

- Позвольте вас поздравить!

- Благодарю, - Милен смущенно улыбнулась, в то время как старичок скромно и нерешительно взглянул на нее.

- Извините меня... - начал было он.

- Да?

- Мне так неловко... Видите ли, моя внучка... Одним словом, вы ей очень нравитесь. У нее вся комната обклеена вашими плакатами... Ее могли бы вы что-нибудь вроде привета?.. Написать...

- О, конечно же!

- Спасибо вам! - портье подал ей ее же фотографию. - Вот здесь, пожалуйста.

- Как зовут вашу внучку?

- Беатрис.

- Красивое имя, - Милен подала ему автограф. Под ее задумчивым лицом стояла надпись: "Беатрис, будь счастлива. С любовью, Милен."

- Большое вам спасибо, мадемуазель! - крикнул портье вдогонку Милен. - Моя внучка, действительно, будет счастлива!!

Милен еще раз повернулась к нему и помахала рукой. По своей натуре Милен была очень щедра, но сейчас, в момент своего триумфа, она готова была еще на большее. Благодарность и желание отблагодарить переполняли ее сердце. Алан ждал ее у лифта. Поднимаясь на свой этаж, он поинтересовался:

- Ну, как? Не слишком ли тебя тяготит бремя популярности?

- Нет, пока не слишком.

- Ну, значит, у тебя все еще впереди!

- Надеюсь. Кстати, - Милен остановилась у двери своего номера, - ты мне что-то говорил о своей новой композиции. Что это за проект?

- Поговорим об этом завтра. Ты сегодня устала и тебе нужно хорошенько отдохнуть. Завтра у тебя не менее трудный день. Хорошо?

- Так приятно, когда ты такой заботливый!

- Я-то заботливый, да смотри, не попадись в мои "пленительные" сети очарования.

- А что, ты против?

- Я?! Ни в коем случае! А вот Патрик, пожалуй, будет против. Не забудь ему позвонить. Он будет рад поздравить тебя.

- Обязательно. Я так по нему соскучилась! Ну ладно, до завтра. Доброй ночи.

- Доброй ночи.

В номере было темно. Только лишь через огромное окно, почти во всю стену, пробивался тусклый свет неоновых реклам. Милен подошла к окну и взглянула на мерцающий город.

"Странно, - подумала она, - как все же жизнь может измениться за мгновение... Сколько же мне тогда было? 18 или 19? Помню, что была сильно больна. Простужена... Меня пичкали какими-то таблетками, поэтому я много спала. Тогда-то мне и приснился тот сон. Позже казалось, что это было наяву, но я ошибалась. Мне приснилось, что я опять поссорилась с отцом. Потом, будто я ушла из дома. Гуляла. На Холмах... Там я встретила ту женщину... Я шла по Холмам, вдоль берега, долго. Она как из-под земли вынырнула. Я даже испугалась! Высокая, тучная женщина в черном балахоне, лицо очень бледное, как у мертвеца, черные негустые прилизанные волосы отдавали матовым блеском... И это в такую-то погоду?!! Тот несуразный грим на лице...

Это была Зук - великий трагик. Ничего не говоря, я вошла за ней к каким-то кибиткам, в которых она и другие бродячие актеры путешествовала. Она накормила меня, о чем-то расспрашивала, а потом попросила меня спеть. Но я никогда не пела и даже песни-то никакой толком не знала. Но она попросила, и я запела. Я помню то чувство, как напрягались голосовые связки, крепли, наполнялись чем-то необычным. Но, что самое интересное, я пела песню, которую никогда раньше не слышала и не знала ее... Потом Зук достала из очень старого сундука куклу в человеческий рост, в полосатом комбинезоне, с ярко-рыжими волосами, в кожаной кепи, в старинных дамских ботиночках... Мне очень понравилась эта кукла, я просто влюбилась в нее с первого взгляда. Я взяла куклу на руки, стала гладить ее огненные волосы. Зук сказала, что куклу тоже зовут Милен, как и меня, Я тогда в толк не взяла, откуда она знает мое имя, ведь я ей его не называла. "Милен", - повторила я, и кукла ожила, взглянула на меня человеческими глазами и запела ту самую песню, которую только что напевала я. Я смотрела на нее и видела, что я странным образом похожа на нее. Зук спросила, нравится ли она мне, ее песня, ее голос. Я ответила: "Очень!". Зук как-то странно улыбнулась. "Ты будешь такой же", - сказала она и исчезла вместе с куклой, с актерами, с кибитками... Я проснулась и оказалась в своей квартирке, в своей кровати, а рядом сидела Жюли и улыбалась. Она сказала, что температура наконец-то спала, но я проболела еще недели две. За это время я вспомнила всю ту песню, которую пела во сне, и записала ее. Пожалуй, пора к этим стихам, написать и музыку. Мне хочется включить эту песню в новый альбом. А ведь, наверное, именно после этого сна я серьезно занялась музыкой. И вот теперь..."

Настенные часы пробили один раз и вывели Милен из задумчивости. Она обернулась.

- Час ночи. Стоит ли ему звонить? Он, пожалуй, обидится, если я не позвоню. Он ждет.

Она включила светильник и, развалившись на удобной мягкой софе, набрала номер. Гудки длились недолго: ответил автоответчик:

- Привет, я Патрик Робер. К сожалению, в этот момент меня нет дома. Но если у вас важное сообщение, то дождитесь, пожалуйста, сигнала и тогда говорите. Спасибо.

- Патрик, возьми трубку. Я знаю, ты дома.

Милен, оказалась права: Робер действительно был дома. Он тут же снял трубку.

- Милен? Рад тебя слышать! Ну, как себя чувствует победительница? Ты хорошо держалась на сцене. Я ужасно рад за тебя!

- Спасибо.

- Волновалась? Руки дрожали?

- Волновалась?!! Еще как! Даже если заранее знаешь, что тебя ожидает, триумф или провал, нервы все равно на пределе. Но сейчас все уже позади.

- Я всегда говорил, что ты у меня умница!

- Осторожнее! Я могу и поверить... А ты, как ты?

- Как всегда, живу и жду. Очень соскучился.

- Не ты один. Я тоже себе места не нахожу.

- Охотно верю.

- А как дела с домом?

- Я говорил с риэлтором. Он сказал, что в агентстве есть как раз то, что нам надо: примерно 8 акров земли, уже разбит большой сад, двухэтажный особняк, около двух десятков комнат, я имею в виду - жилых. Два бассейна - один крытый с термическим подогревом, есть прекрасная аллея из лиственниц. Ну, что еще? Во владения входят также холмы. Всего в 50 с лишним км. от Парижа. В общем, неплохо.

- Да, действительно неплохо. А стоимость?

- В целом, около 5 миллионов франков. Но нужен задаток в полтора миллиона. Оформлением документов они занимаются сами.

- Что ж, это просто великолепно. Но не слишком ли дороговато?

- Пожалуй, но из всех предложенных вариантов это самый подходящий. Мне он сразу понравился. Он действительно великолепен!

- Ну, если он тебе так нравится...

- Когда ты его увидишь, ты поймешь, что я прав.

- Я знаю. Все, что нравится тебе, нравится мне,

- Я серьезно.

- Я тоже, - Милен улыбнулась.

- Ну, а когда же ты наконец вернешься?

- Скорее всего, дня через два. Я еще позвоню. Надеюсь, ты меня встретишь?

- Что за вопрос?! Буду ждать звонка. Я люблю тебя.

- Я тоже. Целую. Спокойной ночи.

- Салют!

Милен положила трубку на рычаг и вздохнула с облегчением. Судьба была слишком благосклонна к ней. Ее дебютный альбом был объявлен бриллиантовым, ее ждала блистательная карьера, ее личная жизнь, кажется, складывалась более чем удачно. Ее бытие вдохновляло ее, заставляло дышать, чувствовать, переживать...

Как только, ее голова коснулась подушки, Милен словно провалилась в темную бездну сна, из которой так не хотелось выбираться.

Но все-таки в 8 часов утра это пришлось сделать. В комнату вбежал рассерженный Алан и принялся бесцеремонно тормошить Милен.

- Послушай, дорогая моя, я что, должен с собой горн таскать?

Милен протерла глаза и удивленно уставилась на своего продюсера.

- Ну что ты на меня так смотришь? Ты лучше на часы посмотри.

- Восемь утра, - констатировала Милен, взглянув на часы.

- Тебе это ни о чем не говорит?

- Нет, - она нехотя потянулась.

- О, Боже! С кем я связался! Так. Если ты не хочешь, чтобы я огласил то неприятное слово, которое так и вертится у меня на языке, то быстро направляйся в ванную и приведи себя в порядок! Поняла?

- Ага, - Милен направилась в ванную с тем, чтобы выполнить "просьбу" Алана. - А что случилось? Мы что, горим?

- Вроде того.

- Я хоть душ-то могу принять?

- Через час у тебя встреча с журналистами, а ты говоришь о каком-то душе! Поторопись, ты же совсем не готова.

- Вместо того, чтобы ворчать, ты бы лучше сходил и купил что-нибудь поесть, а лучше закажи завтрак в номер.

- Господи, как ты можешь думать о еде?

- А что тут такого?! Я не ела со вчерашнего утра, то есть целые сутки. И вообще, чего ты дергаешься? Волнуешься больше меня. В конце концов, эти несносные журналисты подождут.

- Да ты пойми одно - сейчас тебе очень нужны эти "несносные журналисты"! Это они преподносят тебя широкой публике. Это они создают из тебя звезду. Вот когда закрепишься на вершине славы, тогда и диктуй свои условия! Тогда не они будут тебе нужны, а ты - им. Но сейчас лишь начало твоего звездного пути... А у тебя даже речь не готова!

- Какая речь?! Я буду просто отвечать на их вопросы.

- Ну да, как вчера. Так же замнешься?

- Причем здесь вчера?

Милен услышала, как хлопнула входная дверь.

- Хм, вчера... Зато естественно, - возразила она и принялась чистить зубы.

Наспех перекусив, они направились в "Reporter Hall", где должна была состояться их встреча с журналистами.

Народу, как и аппаратуры, в зале было довольно много. Некоторые просто сидели в удобных креслах, некоторые возбужденно спорили друг с другом по поводу нового альбома Милен, некоторые что-то неутомимо строчили в своих блокнотах, некоторые листали газеты. Одним словом, было шумно. Когда появилась Милен, звуки голосов и шуршащей бумаги сменились на щелканье фотоаппаратов и скрип кресел. На минуту воцарилась тишина: певица рассматривала представителей прессы, а те, в свою очередью, разглядывали ее. "Как перед боем", - подумала Милен.

- Доброе утро, господа, - произнесла она. - Думаю, я смогу утолить ваше профессиональное любопытство. В пределах разумного, конечно. Итак?..

Из середины зала поднялся молодой человек в строгом костюме-тройке.

- Во-первых, позвольте, поздравить вас с победой в столь престижном параде.

- Благодарю. Очень приятно слышать это.

- Вы подозревали, что ваш дебют, скажем так, "окупится" аж восемью наградами?

- Нy, на такой успех мы и не рассчитывали. Ведь создавая "Пепел Луны", мы думали лишь о том, чтобы альбом получился гармоничным, целостным, и чтобы бы, прежде всего, отображал внутренний мир его создателей.

Дальше вскочила женщина средних лет:

- Что вы чувствовали, когда ваш диск был объявлен бриллиантовым?

- Что я чувствовала? Даже не знаю... На мгновение показалось, что меня подняли на небеса... Было ощущение полного одиночества. Не было ничего видно и слышно. Лишь крик переполнял легкие. Но сил, чтобы закричать, не было. Одним словом, полнейший экстаз...

- Вот уже пару лет ваши синглы продолжают стремительно набирать позиции в европейских чартах. Два года подряд с первого клипа вы побеждаете в конкурсах МТV, представляя Францию. Чем обусловлен ваш успех?

- Есть один секрет алхимии: надо довести все до предела и из насмешек и страхов можно создать, таким образом, нечто ценное, и редкое. Я не могу точно сказать, что именно мне помогло. Да и так ли это важно сейчас? Главное - результат.

- И все же?

- Все вкупе. Это и мой, если можно так сказать, творческий имидж, и стиль, и темы, которые я затрагиваю в песнях и клипах, и, конечно же, мои сотрудники и мои поклонники.

- Ваши клипы - это не только демонстрация вечного отрочества, но и борьба. Безжалостная, бескомпромиссная. Борьба за любовь. Любовь к жизни. Но так ли уж всегда необходимо выбирать между Богом и Дьяволом? Почему не сделать двойную попытку? Ведь иногда дьявольская, едкая любовь тоже может быть неистовой силой...

- Прежде всего, я - неисправимый романтик, неистовый и чувственный. Но у меня не получается говорить о любви словами счастья и безмятежности. Ведь я всегда в поисках идеала, которого не существует. Что не мешает мне умножать мгновения счастья. Как героиня из "Дочери Райана" Давида Леана, я ищу идеал, который находится где-то вне жизни. Таким образом, очень быстро мы занимаем место на скамейке разочарованных, принесенных в жертву... - она задумалась на мгновение. - А вообще, я бы хотела все прожить за час, за один неистовый миг и не испытывать разрушительного действия времени на любовь. Может быть, это одна из моих фантазий - все прожить быстро и сильно!

- Вы говорили о стиле, о творческом имидже, что именно они способствовали вашему успеху. Но имидж подразумевает не только манеру исполнения, но немаловажную роль играет также и внешность исполнителя и, так сказать, его "прикид". Однако вы ни с того ни с сего порываете со своим, вот уже двухлетним, привычным для всех и любимым всеми образом молодой скромной, наивной девочки, которая еще воюет за свою независимость и только начинает постигать жизнь, и в очередном клипе "Либертина" вы предстали абсолютно с другим имиджем. Имиджем опытной, развратной, презирающей все нравственные и моральные нормы, высокомерной, безрассудной, легкомысленной женщины, но, в то же время, нежной и грациозной, говоря словами песни - "шлюхи". Да еще этот вызывающий цвет волос. В чем причина такого анаморфоза? Или же это проявление "Альтер эго"?

- Альтер эго? - она улыбнулась, так как ей понравилась такая интерпретация ее деятельности, - Пожалуй. И к тому же, Либертина - это Распутница. А Распутница и должна быть такой, какой вы ее описали. Да, действительно, я сильно изменилась. И не только манеры, не только стиль, но и внешность претерпели изменения. Одного не могу изменить - голоса, но это и к лучшему. А что до внешности, мне просто захотелось кое-что в себе поправить. Я очень люблю рыжий цвет. Моя мать рыжая, и то, что я сменила темные волосы на рыжие, не говорит практически ни о чем. Почему? Всему свойственны перемены. А я прежде всего, актриса, а не безжизненный манекен. Когда ты придерживаешься определенного стиля постоянно, то это, в конце концов, приедается. Я же обожаю жить чужой жизнью, влезать в чужую шкуру. Но успех не вечен, он достается только чему-то новому и необычному. К тому же, люди взрослеют, меняются их взгляды, их вкусы. А я, к сожалению, певица, и я живу для людей, для того, чтобы они могли осознать прелесть жизни и ужас времени. Люди, прежде всего, должны жить и любить. Мрачноватость же в моих песнях и клипах - это лишь крик души. Мне нравится меняться со временем в психологическом плане, но я страшусь физического разрушения. И я не хочу искать причины этого. Однако я никогда не стану меняться из-за чьей-то прихоти. Даже моих поклонников. Но вообще, публика очень сильно влияет на меня, на мое творчество. Она заставляет осознавать, анализировать жизнь. И я ей очень благодарна. Моя публика возвышена! Она обладает реальной возможностью влиять на то, что я делаю. Она превращает мое отрицательное в мое положительное, она понимает, и мне это приятно. В целом, мой имидж - это мое дело. Я меняюсь только тогда, когда меняется время. И сейчас как раз время распутства, безрассудства. Мир, по сути дела, катится по наклонной. А я просто следую за ним. И еще, неужели этот клип не имел успех? Неужели, он не взял премию "МТV-84"?

- Да, конечно же. Он имел даже больший успех, чем предыдущие.

- А почему?

- Ну, в общем, он был слишком необычен для своего времени.

- Правильно. И именно из-за тех перемен, которые произошли.

- Ну, хорошо. А сможем ли мы в скором времени опять быть свидетелями смены времени и имиджа?

- Насчет времени - не знаю. Оно слишком стремительно в своем безумии. А насчет имиджа - вряд ли.

- Вопрос к господину Пуатье. Каковы ваши планы на будущее? Тандем сохранится?

- Думаю, да, - Алан улыбнулся и переглянулся с Милен. - Пока мы будем продолжать работать вместе. А что до ближайшего будущего, то мы готовим турне по югу Франции, а также ряд концертов, средства от которых пойдут на строительство ультрасовременного онкологического центра в Париже. Дальше мы планируем закончить съемки клипов для альбома "Пепел Пуны". Может, подумаем об еще одном сингле.

- Что это будет за клип?

- Клин на песню "Тристана". Еще одна романтическая история трагичной любви.

- Милен, а вам никогда не хотелось писать романы, стать, так сказать, официальным писателем?

- Книга - это фантазия... Я очень этого хочу. Очень самолюбиво говорить так, не правда ли? Но, я думаю, вы меня понимаете. Мне нужна помощь извне, почему нет? Мне нужен человек, который бы проникся моими идеалами. Я думаю о Ланца дель Васто, который учит своего друга, Люка Дитриха, писать.

- Мы так много говорим о работе, но наших читателей также, интересует и общечеловеческая сторона вашей жизни: как вы проводите свое свободное время, ваши хобби, ваши предпочтения в еде, ваши кумиры... В общем, все такое.

- Ну, что касается свободного времени, то у меня его почти нет. Постоянные поездки, записи, съемки, выступления - вот моя жизнь. Когда все же удается удрать от всего этого, я предпочитаю прогулки на лошадях или просто пешком. Но то, что создало целостность моего мира, оформило мои вкусы - это чтение. У меня страсть к фантастике: Эдгар По, конечно, но еще Вилье де Лиль-Адан, "Поворот гайки" Генри Джеймса. Этот последний роман особенно понравился, он затрагивает детство. Нравятся стихи Эмили Дикенсон. Неважно, что иногда ногти впиваются в кожу, или что иногда приходится стискивать зубы... Всей душой я также люблю Шарля Бодлера. Их философия во многом помогла мне оформиться как личности. Именно они помогли мне осознать, что значит жизнь. Так "Часы" - поэма Бодлера, отрывок из "Цветов зла", великолепно положенная на музыку Аланом, послужит увертюрой к моему спектаклю. Поймите, когда появляешься в ярком свете, твои руки безвольно опущены, ты почти счастлива - открыться бесконечности, погрузиться в нее и раствориться в ней. Тиканье часов возникает как шумы сцены, как окончательная фермата... Это блаженство!.. А вот в еде мне не приходится выбирать - мой личный диетолог Эммануэль Энгран строго следит за моей диетой. Но единственной настоящей страстью остается кино. С раннего детства я хотела стать актрисой, как Грета Гарбо, например. Я просто преклоняюсь перед ее талантом.

- А что до ваших личных привязанностей?

- Простите?

- Ходят слухи о ваших очень близких отношениях с продюсером.

Милен с улыбкой посмотрела на немного удивленного Алана.

- Наши "очень близкие отношения" сводятся лишь к работе и дружбе.

- Но никто ничего не знает о вашей личной жизни...

Она напряглась, и тут прозвучал вопрос, который был особенно неприятен Милен. Почему, она и сама не знала.

- Вы замужем?

- Нет.

- Вы не нашли еще своего принца?

- Но я и не собираюсь никого искать! - ее голос был резок.

- Отчего же?

- Я считаю, что я создана не для семейной жизни.

- Для сцены?

- Слишком пафосно, но возможно.

Она незаметно подала знак изумленному, но не подававшему вида, Алану. Он поднялся и попросил тишины.

- Господа, извините, но пресс-конференция окончена. Спасибо за внимание. Позже вы получите пресс-релиз.

Милен пулей выскочила из зала и, не откликаясь на просьбы Алана остановиться, пролетела по всем коридорам и, забравшись в машину, забилась в угол и до самой гостиницы не проронила ни слова. Только в своем номере она немного расслабилась и пришла в себя.

- Ты что, совсем с ума сошла? - заорал Алан, вбежав за ней в номер и размахивая руками, - Что, черт возьми, происходит?

Милен молчала.

- Какая муха тебя укусила? Сидела спокойно, отвечала на вопросы, и вдруг ни с того ни с сего сорвалась и убежала! Что?.. Что случилось?

- Ничего, - прошептала она, обхватив руками колени и уставившись в черный экран телевизора.

Алан взглянул на нее и осторожно присел рядом.

- Эй, - он взял ее за подбородок и повернул ее лицо к себе, - я знаю, что что-то не так. Может, все-таки cкажешь?

- Я не знаю... Мне стало плохо, - она отвернулась.

- Хорошо. Тебе стало плохо. Но отчего? - голос Алана стал мягче и теплее. Он разговаривал с ней, будто отец с дочерью. - Успокойся, Милен. А теперь скажи, почему все же ты сорвалась на том самом вопросе?

- Господи, Алан! Неужели непонятно?! Я не хочу, чтобы кто-то лез в мою личную жизнь!

- Никто и не лез! От твоей реакции и оттого, что ты им солгала, легче не стало. Теперь это будет их вечной и излюбленной темой для разговоров и сплетен. И это будет не более приятно, чем сейчас.

- Но я вовсе не лгала! Мы с ним действительно не женаты. Просто живем вместе... Но я не хочу, чтобы кто-то знал об этом. Он терпеть не может этих репортеров, а они ему и так прилично досаждают. Он любит покой. Я сама не знаю, как мы с ним уживаемся.

- Как положительный и отрицательный заряды, - вставил Алан.

- Я люблю сцену, люблю петь, люблю поклонников, а все это - суета. Патрик же, наоборот: предпочитает одиночество, сосредоточенность. Но я люблю его, а он - меня.

- Ну и прекрасно! - воскликнул Алан, - Расскажи об этом! Расскажи о своей любви! Люди будут радоваться за вас. Они увидят в тебе женщину, такую же, как все, а не недоступную звезду. Ты станешь ближе им. У тебя появится еще больше поклонников. Ведь когда у человека есть кумир, то он хочет знать о нем все до мельчайших подробностей, а когда он узнает что-то новое, это сближает его со своим кумиром. В конце концов, ты сама выбрала эту дорожку, дорожку единственную в своем роде, но, как ни, прискорбно, абсолютно прозрачную. Этого тебе не изменить.

- Ну да. Ты правильно заметил, я - женщина! И я имею право на свои секреты! И я вовсе не жажду, чтобы все, кому не лень, препарировали мою личную жизнь! Наши отношения не касаются никого, кроме нас самих. Пусть уж лучше думают, что у меня связь с тобой.

- Уж слишком ты щепетильна на этот счет.

- ОК, Алан. У меня достаточно поклонников. Но если я расскажу о Патрике, я наживу себе врагов.

- Врагов?! О чем ты?!!

Немного помолчав, Милен тихо произнесла:

- Об отце, хотя бы...

Алан вопросительно взглянул на нее.

- Папа не любит Патрика. Он называет его бездельником, иждивенцем или как-нибудь по круче. Папа не желает видеть его, а если кто-то упоминает о Патрике, то он сразу же становится личным врагом отца, поэтому в доме молчат о наших отношениях. Его ненависть переходит все границы! Он, словно параноик, во всем винит Патрика. Я не знаю, как это назвать... Самое главное, они даже ни разу не беседовали! А папа его терпеть не может. Вот и представь, что было бы с отцом, если бы он открыл утренние газеты и прочел там то, что его больше всего бесит: "сердце Либертины, а в жизни - Милен Клемансо, отдано навеки Патрику Роберу, подающему надежды архитектору, дизайнеру, а также талантливому скульптору". А-а? Как ты думаешь, что бы с ним было?

- Наверное, его бы хватил удар.

- Угадал на 153%! А я не хочу этого. Я люблю их обоих и не хочу терять кого-то. Пусть все лучше остается на своих местах. И впредь не нужно меня уговаривать на какие-либо пресс-конференции. Я не соглашусь!

Алан улыбнулся.

- Никто не просит соглашаться. Отныне никаких встреч с журналистами! Да здравствует свобода!

Милен изумленно посмотрела на воодушевленного продюсера.

- Эй, малышка, не пора ли нам по-настоящему отметить твой успех?!

- Наш успех, Алан. Наш!

- Отлично! Пойдем, - он взял Милен под руку, - я знаю тут одно прелестное местечко...