Книги о Милен Фармер

В экваториальном поясе в это время столбик термометра редко опускался до отметки +20 градусов. Солнце стояло высоко в зените и своими ласковыми, жаркими лучами лизало полуобнаженные и уже бронзовые тела немногочисленных отдыхающих, которые даже и не задумывались о том, чтобы спрятаться в тень. Небо - яркое, голубое, безоблачное воздушное море - вдали соприкасалось с бескрайними просторами прохладного Саргассова моря, которое казалось серым, злым Молохом, поглощавшим все, что попадалось в его пленительные сети. Однако, стоило только заглянуть под неприветливую паранджу его мягких вод, как тут же возникало желание превратиться в рыбу, чтобы навсегда остаться среди той неземной красоты, которой так богато подводное царство: кораллы, величественно расположившиеся на подводных рифах и мерно покачивавшиеся от течения в ожидании очередного кораллового охотника, морские звезды, плавно двигавшиеся по песчаному дну и поднимавшие небольшие столбики пыли, которые тут же растворялись в соленой воде; темно-зеленые водоросли, нарушая закон гравитации, изящно изгибались в немыслимых танцах; необыкновенно оранжевые крабы, неуклюжие на суше и грациозные в воде, скользили по дну; стайки мелких лучезарных рыбешек с немыслимой скоростью носились по водным просторам, сверкая своей алмазной чешуей... О, разве можно передать все великолепие неземного царства жалкими словами, которые не способны отобразить даже малую толику этой зыбкой, но величественной красоты!

Однако и суша бывает прекрасной. Побережье самого южного острова из Бермудов было истинным раем для любителей экзотики. Тропические леса были наполнены той девственной прелестью, которая так приятно ласкает глаз, уставший от городского пейзажа: абсолютное отсутствие дорог (исключая множество запутанных троп, выходивших к берегу моря, устланному золотым теплым, мягким песком) и каких-либо еще напоминаний о цивилизации, вроде ресторанов, телевидения, бассейнов, искусственно созданных лужаек для гольфа или кортов для тенниса - все это придавало островку неповторимое очарование и делало этот уголок нетронутой природы притягательным и заманчивым местом отдыха. В окружении финиковых пальм прятались небольшие тростниковые хижины, покрытые пальмовыми листьями. Такая обстановка придавала отдыху в этих местах некий спартанский дух, что ужасно нравилось Милен, привыкшей к чему-то традиционно натянутому, неестественному. Патрик почти все дни напролет валялся на солнце, потягивая холодный тоник, развлекался, подшучивая над Милен, купался (правда, в одиночестве, так как Милен боялась воды) в небольшом прозрачном водопаде в глубине острова, одним словом, тоже был в полном восторге.

Каждые два дня к острову прибывал катер, доставлявший продовольствие и отвозивший желающих на материк. На побережье отдыхало около 5-7 человек, которые на разное время снимали эти своеобразные тропические бунгало с прилегавшими к ним частными пляжами, которые находились на достаточном расстоянии друг от друга, чтобы отдыхающие, специально выбравшие этот курорт из-за необычности условий, не "мозолили" друг другу глаза, а наслаждались лишь своим райским одиночеством, в котором время от времени нуждаются все.

Своим уединением Милен и Патрик упивались вот уже около трех недель. Они даже не думали о том, чтобы вернуться во Францию, Все прежде существовавшие проблемы канули в лета, были лишь солнце и их любовь. Красивая романтическая история... Что еще нужно было для счастья?

Каждое утро начиналось с объятий и поцелуев, небольшая пробежка по берегу, после - купание в нежных водах Саргассова моря для Патрика и барахтанье без особого энтузиазма в прибрежной полосе для Милен, завтрак на открытой веранде, пляж, прогулки по острову. Иногда они отправлялись на материк, гуляли по городу, порой направлялись на экскурсии в горы или к древним развалинам форта XVIII века, ужинали в лучших ресторанах, так как страсть к цивилизации брала свое, катались в конных экипажах. Поздними вечерами, лежа на прибрежном песке, они наблюдали за ярчайшими звездами и мечтали о будущем. Заканчивалось все, опять же, объятиями и поцелуями.

Однако, в конце третьей недели начались дожди, продолжавшиеся несколько дней, поэтому все отдыхающие с острова были вынуждены перебраться на материк. Но даже эта неприятность не могла испортить настроение Милен и Патрику.

В сочельник, за пару дней до Рождества, в гостиницу, где теперь жили Милен и Патрик, позвонил Алан. Звонок раздался часа в три ночи.

За окном поливал дождь; негромко, успокаивающе падали капли, разбиваясь в мельчайшие брызги либо об асфальт, либо о крыши зданий, либо о сгорбившиеся спины редких и торопливых прохожих. Иногда проезжала одинокая машина, поднимая тучи брызг, но вскоре и она исчезала за мрачной водяной стеной. Невдалеке слышался шум яростных волн, безнадежно пытавшихся поглотить неприступный волнорез. Лишь редкие клочки белого света фонарей отражались в чистых потоках дождевой воды, скользивших по отполированным тротуарам и низвергавшихся в подземные канализационные тоннели. Рано закрывались даже ночные бары, которые славились своими традиционно шикарными ночными программами; мигали лишь их неоновые вывески. В сезон дождей город вымирал.

После утомительного, но довольно приятного вечера, проведенного Милен и Патриком в одном из казино, единственной и, казалось, несбыточной мечтой было добраться быстрее до кровати и окунуться в сладостный мир сновидений, оставив жизненные реальные просторы на произвол судьбы. Но как только разум поблек перед дождливой действительностью и затуманился приятным ощущением легкости, невесомости, в идиллию ворвался резкий, трескучий звонок телефона.

Первые минуты никто не реагировал, но звон был настойчив. Патрик приподнялся на руках, приоткрыл глаза и осмотрелся: за окном шум падающей воды, в комнате мрак, Милен зарылась в подушки и, похоже, не собирается просыпаться, хотя телефон на туалетном столике был с ее стороны и трезвонил так бурно. Патрик, еще не полностью проснувшись, неуклюже перевалился через Милен и, сняв трубку, вернулся на свое место. Милен лишь тяжело вздохнула и повернулась на другой бок.

- Я слушаю, - зевнул Патрик.

- Привет, мой милый! Что так долго трубку не брали, а?

- Кто это? - не понял Патрик.

- Неужели совсем заотдыхались?! Друзей не узнают!

- Пуатье, это ты?!

- Ну а кто же еще!

- Алан, ты в своем уме?! Ты знаешь, который час?

- А разве это имеет значение? - искренне удивился Алан.

- Как ни странно - да. У нас три часа ночи.

- О, - Алан рассмеялся, - прошу прощения!

- Кто это? - проснувшись, прошептала Милен.

- Твой замечательный продюсер...

Патрик сунул трубку ей в руки и отвернулся.

- Да?

- О, кого я слышу?! Милен, привет!

- В чем дело, Алан?

- Ни в чем. Просто у меня хорошее настроение в виду приближающихся праздников. К тому же, я соскучился. Пойми, не слышать твоих ангельских упреков целый месяц - это адская мука!

- Алан, я так устала...

- Ну-ну, не раскисай. Послушай, ты ведь знаешь, какой я специалист по "ложке дегтя", поэтому внимай. Даже если вам там еще не надоело, в любом случае тебе следует вернуться в Париж. Ребята в сборе. Съемки начнутся сразу после Рождества. Мы не можем ждать. У нас контракт.

- Мы действительно не можем ждать?

- Ага.

- Ну, я подумаю...

- Я не прошу тебя думать. Я прошу приехать. Делу - время, потехе - час.

- Ладно... Сегодня какое?

- М-м... Кажется, 22-ое.

- Думаю, к Рождеству мы подъедем.

- Я, пожалуй, забегу к вам на вечеринку, если не возражаешь. Там и поговорим.

- Хорошо. Пока.

- Спокойной ночи. Извини, что разбудил.

- Проехали...

Милен бросила трубку на рычаг и опять зарылась в подушки.