Книги о Милен Фармер

Съемка началась в 9. Все было спланировано четко и профессионально, поэтому на съемочной площадке не было практически никаких заминок. Настроение у всех было подстать светлому, солнечному и небывало теплому для декабря дню. Актеры чувствовали себя уверенно и свободно. Они действительно жили в своих ролях. Это была не игра, это была новая, интересная, захватывающая жизнь, которая поглощала своими магнетическими отблесками все меркантильные проблемы, связанные с реальным, земным существованием. Даже Милен в это прекрасное утро вернулась в свое обычное состояние. Она вновь была веселой, приветливой, доброжелательной. Кажется, сон действительно помог ей. Не было больше ни капли злобы, ожесточения. Желание одиночества и отрешенности исчезло. Однако и вины за вчерашний вечер перед Аланом она не чувствовала, вернее - не помнила.

Вообще, Милен всегда была странной личностью. Она очень просто могла обидеть человека, не видя в этом своей вины. Иногда ее эмоции были способны затмить разум, и тогда все, что было у нее на уме, она выплескивала на свою "жертву". Порой она была даже жестока. В ней не было ни капли дипломатичности, но она это старательно скрывала. О том, чтобы пойти на компромисс - не было и речи. Хотя, иногда ей приходилось это делать, но с огромной неохотой и презрением к себе.

Но все же после каждой такой "откровенности" приходило ужасное время раскаивания. Милен пыталась проанализировать событие. Она очень мучилась после каждого такого разговора. Она знала, что обидела человека, но признать свою вину открыто для Милен было сверх сил. Но сдерживаться было тоже невыносимо. Одним словом, она высказывала о человеке все, что думала, а после - ругала сама себя, злилась на свой язык, порой даже ненавидела себя.

Однако, Милен абсолютно не помнила, что в прошлый вечер так грубо обошлась с Аланом. Возможно, все было бы по-другому, и она вновь бы мучилась, переживая за состояние Алана, если бы ночью снова видела уже привычные кошмары в темных кровавых тонах. Но на этот раз все изменилось. Ей приснилось что-то необычное, светлое и розовое, детский смех, ее детский смех. Милен почти ничего не помнила из своего детства, поэтому даже этот маленький проблеск привел ее в восторг.

Пропустив завтрак, Милен сразу же прошла на площадку, где заканчивали установку осветительной аппаратуры, настраивали камеры, укладывали рельсы для подвижной камеры. Алан был невдалеке. Сидя на корточках и прислонившись спиной к мощному стволу сосны, он просматривал сценарий. Иногда он морщился, закрывал глаза или делал какие-то пометки. Иногда в его глазах светился истинный интерес и смех. Внезапно, не дочитав до конца предложение, он отбросил бумаги в сторону и сощурившись взглянул на долину: ее бескрайность давила величием. Чувствуя свою беспомощность и жалкость перед могучим творением природы, Алан вздрогнул.

Поднявшись на ноги, он попытался зрительно прикинуть, на каком расстоянии и в каком месте лучше установить вспомогательные камеры, чтобы поймать лучший фокус. Немного побродив меж деревьев и просмотрев будущий маршрут движения Тристаны, Алан направился в гримерную, чтобы проверить, как там идет работа.

Открыв дверцу фургона, он услышал безудержный хохот. Смех был такой заразительный, что даже суровая гримаса, поселившаяся на лице Алана со вчерашнего вечера, поколебалась; уголки рта дрогнули, изобразив что-то, вроде улыбки.

Софи Телье в наряде царицы, раскрасневшись от хохота и вытирая невольные слезы, махнула рукой на вошедшего Алана и выскочила на улицу, все также смеясь. За ней последовал улыбавшийся Ивченко.

- Подожди! - крикнул он. - Это еще не все!

Обернувшись и увидев довольное лицо Владимира, Софи прыснула от смеха и побежала прочь, поднимая подол платья. Он побежал за ней.

Алан с завистью взглянул им вслед: ему тоже хотелось беззаботно смеяться.

- Что это с ними? - поинтересовался он у сидящей перед зеркалом Милен.

- Володя рассказал уж слишком забавную историю, - улыбнулась Милен, вспомнив рассказ Ивченко.

- А-а-а...

На мгновение воцарилось молчание. Милен укладывала волосы, закалывая их то так, то эдак, то вновь распускала. Алан сверлил глазами ее отражение в зеркале.

- Хорошо спал? - спросила она, заметив его взгляд.

- Могло быть и лучше, - огрызнулся он.

- Что-то не так?

Она повернулась к Алану. Сарказм, смешанный с цинизмом, переполнял его. Он не был злопамятным, но сейчас, видя спокойствие и невинное, участливое выражение ее лица, ему захотелось как-нибудь уколоть ее. Поставить на место.

- Неужели так заметно?!

- Слишком заметно.

Алан уже собрался ответить и мысленно уже злорадствовал, предчувствуя, как изменится это приятное и, в то же время, столь ненавистное ему в этот миг личико от услышанного. Но он вспомнил, что надо работать и личные проблемы надо оставить позади.

- Нам пора начинать. Уже достаточно светло.

Он отвернулся и вышел.

- Алан! - окрикнула его Милен.

Но он, не оборачиваясь, пошел на площадку, где все были уже в сборе.

Милен, опустив голову, пожала плечами, и, накинув на голову шаль, направилась вслед за Аланом, чтобы ЖИТЬ!

О, как она любила перевоплощаться! Меняя свой образ, она меняла свою жизнь. Милен обожала бывать в чужой шкуре, испытывать чужие чувства, жить чужой, неизведанной жизнью, пить из покалеченных судеб ту энергию, которую придавала разлука. Она любила страдать за своих героинь, она любила быть беззащитной, слабой жертвой. Хотя ее немногочисленные друзья и даже Патрик были другого мнения: для них Милен была синонимом силы и власти. В ней будто уживались несколько личностей, каждая со своими эмоциями, со своим темпераментом, со своим характером, и даже со своими привычками,

Сейчас ею вновь овладевала новая личность. Другое мышление, другие чувства. Тристана, несуществующий дух прошлого, поглощала существо Милен. Тристана - это новая Милен.

Тристана - это снег, это холод. Тристана - это зимний ветер. Тристана - это любовь к жизни, это блеск молодости. Тристана - это доверие, это чистота. Тристана - это магия. Тристана - это вечная красота.

Тристана - это Милен.

Это тоже шедевр...

По сценарию первые кадры должны были сниматься в темных залах императорского дворца. Но Алан решил начать с прогулки Тристаны. Все заняли свои места. Милен и Владимир стояли невдалеке, о чем-то болтая и ожидая сигнала к началу. Алан еще раз осмотрел все оборудование и махнул ассистенту.

- Кадр 1. Прогулка Тристаны. Дубль первый.

Брякнули костяшки, взметнулось заветное: "Мотор!" и началось!

- Жерар, крупным планом волка, - скомандовал Алан оператору. - Ближе!

Волк чувствовал себя неудобно в необычной обстановке: вокруг много людей, страшные машины, стеклянные глаза, неумолимо направленные на него. Он рванулся в сторону, пытаясь скрыться от всевидящего ока машины.

- Стоп, - бросил Алан и подозвал дрессировщика.

- Послушайте, вы должны сделать так, чтобы он не двигался.

- В такой обстановке это слишком сложно. Волк напуган, и он не может...

- Вы хотите, чтобы я делал за вас вашу работу?! - прервал его Алан; он начинал злиться.

- Алан, не надо, - попросил Бертран Ле Паж, его ассистент. Но Алан и так уже взял себя в руки.

- Мы снимаем лишь переднюю часть его тела. Если кто-нибудь из ваших людей встанет за дерево и будет успокаивать его, не давая двинуться с места, то все должно быть нормально.

- Волк - свободное животное...

- А как вы дрессируете "свободных" животных?! - съязвил Алан.

- Мы попробуем.

Волк был настроен агрессивно, поэтому дрессировщику и его помощникам стоило немалых усилий затащить его вновь на площадку. После нескольких бесплодных попыток дубль был отснят.

- Ты размениваешься по мелочам, - заметила подошедшая Милен. - Зверь - лишь незначительная часть клипа, а ты столько времени тратишь на него.

- Я делаю свою работу, а ты делай свою. И сейчас время тянешь ты, а не я. Иди на свое место, мы начинаем.

Алан многозначительно посмотрел на нее: ей ничего не оставалось, как подчиниться.

- Кадр 1. Прогулка Тристаны. Дубль 5.

Алан махнул Милен, и она побежала, приподнимая юбки, мешавшие ей. За ней бежал Разукин, придерживая шапку русского крестьянина. Подвижная камера, плавно скользя по рельсам, медленно следовала за ними, а Алан подсказывал ассистентам оператора, как лучше установить подъемник с камерой.

... Сцены безмятежности, счастья. Тристана бежит по лесу. Так бежал бы олененок. От него она взяла его прекрасную грацию, нежные миндалевидные глаза, ловкие ноги, способные бежать по снегу, избегая ловушек, перепрыгивая через лежащие деревья. Запыхавшись, она дает время своему спутнику догнать ее. Он снимает шапку и смотрит на Тристану. Боже, как она прекрасна в своей шерстяной шали! Такая же прекрасная, как святые иконы в соборе. Может, это Божья Матерь?

- Ты слишком быстра для женщины, - отдышавшись, произносит Разукин.

Милен полностью отдалась игре. Она потеряла свое "я". Теперь, она - Тристана. И Тристана не хочет возвращаться в другой, чуждый ей мир. Она желает остаться в этом, искусственно созданном, но своем!

- Все равно ты проиграл! - смеется она.

Их диалог происходит на русском языке, так как и само действие клипа происходит в России во время революции. Русские слова Милен неуклюжи, корявы, но она старается выговаривать их как можно четче и правильней.

Когда она тренировалась в русском, Ивченко, помогавший ей, часто смеялся над ее говором. Иные выражения, которые Милен тщетно пыталась произнести, были настолько исковерканы французским акцентом, что Владимир просто со смеху покатывался вместе со своей старательной ученицей, объясняя ей ее ошибки, иногда очень забавные.

- Ты очень красивая, Тристана, - шепчет он, - Я очень...

- Стоп! - закричал Алан. - Стоп.

Спрыгнув с подвижки, он подошел к ним, обогнул дерево, к которому прижалась Милен.

- Владимир, ты вообще когда-нибудь любил?

- В каком смысле? - не понял тот.

- Ну не в физическом же! Я говорю, ты когда-нибудь признавался в любви?

- Да...

- И что, она приняла твои чувства?

- А зачем тебе это?

- И все же?

- Нет.

- Я так и думал! Стоишь, как столб. Еще бы руки по швам и добро пожаловать в Почетный легион! Ты, видимо, и в тот раз свою девушку видом своим напугал. Посвободней! Наклонись к ней, - Алан изобразил то, о чем говорил. - Возьми ее за подбородок, что ли. Загляни в глаза...

Милен терпеливо, с некоторым интересом наблюдала за Аланом, который вертел у нее перед лицом руками, указывая Ивченко, как надо действовать.

- ...а потом уже : "Какая ты красивая. Я очень люблю тебя". И ты тоже, - обратился он к Милен, - ты ведь молодая русская девушка. Смутись его словам. Голову, там, наклони, улыбнись, глаза закрой, что ли. Ты же не Либертина сейчас, Тристана ты! Давайте сначала. Живите же! Это не должно быть игрой!

- Опять бежать?

- Возможно, и не раз...

Алан оказался прав: бежать им пришлось не раз. То Алана не устраивала сама пробежка, то жесты, то диалог. Нет, он не придирался, пытаясь досадить Милен. Он не желал и не думал отплачивать ей такой монетой. Ему даже на ум не приходило столь мелочно напоминать о своей, по сути дела, пустячной обиде. Алан, как и всегда, искал совершенство. Его вечный поиск стал как бы своеобразным ритуалом, культом, поклонением несуществующему идеалу. Иногда это блуждание приводило его в неистовство. Тогда Алан в полной мере ощущал каждой клеточкой своего тела свою же беспомощность, бессилие. Тщетность его попыток находила резкий отклик в его измученной душе. Соблазн отказаться от поиска, пустить все на самотек, уйти в себя и забыть неудачи начинал беспощадно преследовать, терзать его. Пессимистическая сторона его личности на мгновение становилась не только доминирующей, но и даже единственной. Но нечеловеческое желание покорить судьбу, быть не ведомым, а ведущим заставляли его бороться и вновь искать. Он находил. Он создавал шедевры. Он постоянно учился, надеясь достичь совершенства во всем.

Работая с Аланом, Милен неосознанно попадала под его влияние и тоже подвергалась "синдрому совершенства". Она тоже начинала требовать от себя невозможного, постоянно завышая планку своего идеала. Но это было не насилием над самой собой. Да, она работала в поте лица, уставала безбожно, и при этом в среднем тратила на сон около пяти часов в сутки. И все ради чего? Ради того, чтобы посмотреть, на что она годна, на что способна, чтобы сделать невозможное - победить судьбу, подняться над ней и полностью овладеть своей душой и подчинить ее себе. Это стоило любых жертв.

Но она была не такой сильной, как Алан. Иногда Милен так же, как и он, хотела все бросить. И она готова была сделать это в одночасье. Однако здравый разум Алана помогал ей выкарабкаться из подлой волчьей ямы, которую готовило ей ее подсознание, покоренное привязанностью к любимому человеку, к Патрику. Возможно, то, что у Алана не было особых привязанностей, и играло ключевую роль в его неподатливости судьбе. Он мог противостоять ей по желанию своего разума; разум же Милен был подчинен любви. Она была зависима, а он - нет. Но они продолжали бороться и искать совершенство вместе.

Съемки продолжались до 4 часов дня. За это время удалось отснять прогулку Тристаны, убийство Разукина и то, как Тристана, спасавшаяся от Смерти, которую несли на острых клинках своих шашек казаки, посланные Императрицей, чтобы убить Тристану, попала к карликам. Алан был доволен результатами первого дня съемки. У него не всегда получалось выполнить то, что он намечал. Какое-то внутреннее чувство подсказывало ему, что надо что-то переделать, изменить. Но сегодня он был удовлетворен всем. Возможно, разочарование придет позже, как это частенько случалось. Но сейчас Алан не хотел думать об этом. Он знал лишь то, что пока все шло замечательно, и он был рад этому.