Книги о Милен Фармер

Милен пришла в сознание еще по пути в больницу. Она лишь удивленно осмотрелась, смутно сознавая что-то, спросила: "Что случилось?" и вновь отключилась. Через несколько минут по прибытии в медицинский центр, Милен опять пришла в себя. Открыв глаза, она увидела высокий белый потолок, который почему-то двигался. Милен попыталась поднять руку, чтобы остановить потолок, но она не слушалась, Милен попыталась приподняться, но опять же не смогла, к тому же откуда-то появился человек в сером и с маской на лице. Его глаза доброжелательно улыбнулись; и из-под маски раздались тихие слова:

- Успокойтесь. И, пожалуйста, попробуйте не шевелиться.

Скрипучие колеса каталки повернули направо. Две женщины, тоже в сером и в масках, придерживая стеклянные двери, помогли каталке въехать в большое, хорошо освещенное помещение. Милен подвезли к столу, над которым возвышалась лампа. Милен зажмурилась от яркого неестественного света, и, в то же время, она почувствовала, как ее подняли и перенесли на стол.

- Вы меня слышите? Мадемуазель? - услышала Милен тот же голос человека в маске.

Она открыла глаза и посмотрела на него, ничего не ответив. Он повторил вопрос.

- Где я, где? - лишь произнесла она.

- В больнице. Сейчас мы немного потревожим ваше плечо. Нужно извлечь пулю. Но не беспокойтесь, вы ничего не почувствуете.

- Но... - Милен хотела возразить, но слова, как и ее разум, потонули в мягкой, сладостной тишине: ей ввели анестезин.

Она с трудом пыталась удержать чугунные веки, неумолимо скрывавшие желанный свет, но наркотический сон брал свое, и Милен покорилась.

Проснулась она уже в палате. Все очертания были неясными, расплывчатыми, звуки были похожи на те, которые издает магнитофон, тянущий пленку. Но такое состояние длилось недолго. Постепенно все стало приходить в норму. Милен уже смогла различить какие-то приборы и проводки от них, тянущиеся к ней, смогла различить полку с телевизором. Когда ее взгляд упал на окно, Милен улыбнулась: на подоконнике сидел Алан и жевал стебелек цветка.

- Привет, - он улыбнулся. - Ну, как ты?

- Алан, - ее голос был тихим, прерывистым, неуверенным. - Что это было?

- Ты ничего не помнишь? - Алан подошел к Милен и сел на край кровати, взяв ее холодную бледную руку в свои и заботливо поглаживая ее.

- Нет... только... только, - она зажмурилась, - очень больно было...

- В тебя стреляли.

Ее рука дрогнула. Милен испуганно посмотрела на Алана и на мгновение отвернулась.

- Но почему?

В это время в палату вошел доктор, который оперировал Милен. Он доброжелательно улыбнулся.

- С пробуждением! - он взглянул на приборы, - Ну, как вы себя чувствуете?

- Не вполне живой...

- Это естественно. Нужно некоторое время, чтобы восстановить силы. Но не волнуйтесь, ранение не серьезное, да и упали вы вполне удачно, с точки зрения медицины, - сотрясения у вас нет. Вы - счастливчик!

- Да уж, - усмехнулась Милен. - Может быть, в этом. Доктор...

Она попыталась вспомнить его имя.

- Карл Лагранж, - представился он.

- Мсье Лагранж, - она поперхнулась, - когда я смогу выйти отсюда?

- Не успели к нам попасть, как тут же убегаете?!

- Не выношу белой стерильности склепа.

Доктор улыбнулся.

- Не могу точно сказать. Как будет проходить выздоровление. Но минимум - дней через десять.

- Десять дней?! - она недовольно поморщилась и посмотрела на Алана. - А Патрик?..

- Я позвонил ему.

Доктор, записав что-то в журнал и, посоветовав Милен не делать резких движений, удалился.

- Зря, - произнесла она, вглядываясь через оконный проем в голубую бездонную даль неба.

- Что зря?

- Не надо... не надо было его вызывать.

- Патрика? Но почему?

- Не хочу, чтобы... он беспокоился...

- Он бы все равно узнал об этом, хотя бы из газет, или увидел бы по телевизору. Обиделся бы, что мы ему не позвонили.

- Убедил... - у нее не было сил для спора.

Некоторое время длилось молчание. Алан включил телевизор и стал переключать каналы, удобно разведясь в кресле. На одном из каналов он наткнулся на утренний выпуск новостей, в котором говорилось о вчерашней трагедии на концерте. Алан хотел переключить, но Милен попросила оставить. Показывали кадры, заснятые с вертолета. Показали, как Милен, подойдя к краю сцены, вдруг упала назад. Тут же поднялась суматоха. Показали, как полиция отгоняла толпу, как Милен загружали на каталке в "скорую".

Милен внимательно смотрела на экран - ей было интересно узнать, что же было после ее ранения, как вели себя люди. Когда показали Алана, державшего ее на руках и прижимавшего к себе, эта сцена показалась Милен такой трогательной, что на глаза даже слезы навернулись. Алан же, наоборот, не смотрел на экран. Ему было трудно пережить весь этот ужас заново. Ему хватило и прошлой ночи.

- Я так испугался тогда, - произнес он, разглядывая свои ботинки. - Все было нормально, и вдруг... ты падаешь... Кровь, много крови... О, Боже? Я думал, что все кончено... Это... это была самая ужасная ночь в моей жизни.

- Я так люблю тебя, Алан, - с благодарностью во взгляде прошептала Милен. - Ты такой замечательный друг!

Он обернулся.

- Я тоже люблю тебя.

- Я знаю, - она немного помолчала. - Алан?

- Что?

- А что стало с тем... ну, кто стрелял? Его поймали?

- Кажется, его задавили в толпе.

- Он умер?

- Да.

- Жаль...

- Не понял?

- Я хотела бы знать, почему он это сделал.

- Потому что он - псих!

- Не знаю... может, ты и прав...

Щемяще скрипнула дверь. Милен обернулась.

- О, Боже! - воскликнула она, чувствуя, как бешено заколотилось ее теплое сердце. - Патрик...

С Робером она не виделась уже больше четырех месяцев и ужасно скучала но нему. Если подсчитать общее число дней в году, проведенных ими вместе, то получалось, что с Патриком Милен проводила всего месяца три в году, а остальные девять занимали всевозможные турне, записи, репетиции, концерты... Патрик за два года такой жизни никак не мог привыкнуть к постоянному отсутствию Милен, порой он возмущался, но тщетно. Все разговоры о ее работе ни к чему не приводили. Поэтому, в основном, он предпочитал молчать, хотя это не всегда удавалось. Однако он страдал, скучал, но молчал. Почему? Он и сам толком не знал. Однажды его спросили, чего он боится больше всего на свете, и он, промолчав, подумал про себя: "Потерять ее!". И это была правда. Он предпочитал проводить с ней в год всего лишь 3-4 месяца, нежели расстаться насовсем. Милен знала об этом, и каждый раз, отправляясь в очередную поездку, она боялась, что чаша его терпения переполнится, и она вернется в пустой дом.

Патрик бросил пальто на стул и, бегло окинув Милен с ног до головы беспокойным взглядом, подошел к ней. Алан незаметно покинул комнату. Робер, осторожно поправив одеяло, присел на край высокой постели и взглянул на забинтованное плечо Милен.

- Больно?

Милен виновато посмотрела на Патрика и, солгав, отрицательно покачала головой. Он поправил ее растрепавшиеся волосы, приоткрыв лоб, влажный от пота, нежно провел рукой по щеке, губам, подбородку Милен и, слабо улыбнувшись, прошептал:

- Это хорошо... - он сглотнул слюну. - Не больно...

- Спасибо, что приехал, Патрик.

Она протянула руку и смахнула слезу с сухой, обросшей щетиной щеки Патрика, в то же время пытаясь сдержать свои.

- Не надо... Теперь все нормально. Я в порядке...

- Самое важное, что ты жива! Когда Алан позвонил, я чуть с ума не сошел! Бог мой, как я рад, что все обошлось!!!

Патрик схватил ее руку и стал целовать все яростнее и яростнее. Милен заплакала, запрокинув голову. Этими слезами она пыталась изгнать ив своего разума весь тот страх, который камнем придавил жизнелюбие.

- Поплачь, поплачь, - повторял Патрик, гладя Милен по трясущейся голове, - Не держи все в себе. Поплачь...

- Патрик... - она задыхалась, - Увези меня! Увези домой! Я больше ничего не хочу... Я боюсь! Патрик, я просто хочу быть с тобой! Прошу тебя!!!

- Успокойся, милая, успокойся, - он, насколько смог, прижал ее к себе. - Все уже кончилось. Держись. Не волнуйся, не надо...

- Патрик...

- Все. Хватит! - он уложил ее обратно на подушки, вытер ей слезы и поцеловал в лоб. - Не надо истерик. Все и так на пределе. К тому же, тебе, наверное, нельзя двигаться - рана может вновь открыться. Давай, успокойся.

Патрик взял ее за подбородок и, приподняв его, заглянул Милен в глаза.

- Все? Успокоилась?

Она качнула головой.

- Вот и умница! А домой еще рано. Недельку подлечишься, и вернемся домой, соберем вещички и махнем месяца на два на Мальдивы или Бермуды, куда захочешь, ОК?

- На два месяца? - в ее голосе слышалась нотка недовольства.

- Ты опять недовольна? Слишком долго, да? - Патрик отошел к окну, засунув руки в карманы. - Ну, почему всегда так, а?

- Нет, Патрик, нет. Не говори так...

- Как?! Неужели, я не могу провести со своей женой несколько недель вместе?! Почему я всегда должен ждать? У меня тоже есть нервы!

- Во-первых, ты мне не муж и не надо мне указывать!.. - она вновь поперхнулась и уже сквозь кашель произнесла: - В конце концов, у меня есть серьезная работа...

Она осеклась и выжидательно посмотрела на Патрика, проклиная себя за длинный язык.

- Ты хотела сказать, что смысл имеет лишь твоя работа, а моя - это глупая услада для такого самовлюбленного идиота, как я?! Кажется, ты превращаешься в своего отца! Великолепно.

Он схватил пальто и выскочил из палаты, хлопнув дверью.

- Патрик! - крикнула Милен ему вдогонку и рванулась было за ним, но она была еще слишком слаба, да к тому же острая боль в плече заставила ее упасть обратно на подушки. - Черт!

- Какая трогательная встреча! - Алан вошел в палату, потягивая из пластикового стаканчика кофе. - Вы что, поссорились?

- Алан, останови его, пожалуйста.

- Невозможно, он слишком быстро бегает. А что случилось?

- Ничего, - она задумалась.

- Странные вы люди. Сначала плачетесь друг другу в жилетки, потом ругаетесь, а минут через десять опять миритесь. Действительно, глупо. Да, любовь портит людей.…

- Ты, наверное, сильно устал. Может, поедешь в отель? Со мной все в порядке. Так что иди, отдохни.

- Если так, то я пожалуй пойду. Да, насчет охраны не беспокойся. Знаешь, на первом этаже так забавно! Там куча репортеров, которые отчаянно борются с полицейскими, чтобы пройти сюда...

- Алан, - перебила его Милен,- прошу тебя, если встретишь Патрика, скажи ему, что я сожалею, что все так получилось... я не хотела его обидеть... и пусть он придет сюда, мне его так не хватает...

- Я обязательно скажу ему. Тебе ничего больше не нужно?

- Нет, спасибо.

- Ну, ладно, пока.

- До встречи.